|
|
С.Н.Зотов После спектакля: жест Чехова  В Таганроге играют драму жизни писателя, давшего имя театру. Театр Чехова. В символических декорациях узнаются его город, его литературные темы. Звуки… тюлевые тени, тенёта времени… Словами персонажей является личность Чехова, звучащие тексты писем передают волнение ушедшей жизни. Любовь Антона Павловича, его женитьба, последние годы счастливых и грустных переживаний возникают в сценическом пространстве города и мира голосами и движениями актёров, которые «играют Чехова». Эта конкурсная формулировка в данном случае имеет особый смысл: не произведение всемирно известного писателя представляется на сцене, а его собственными словами звучит жизнь человека – Антона Чехова. Актёры не произносят текст – испытывают душевные движения, волнуются чеховским чувством, дыханием жизни большого человека, красивого и смелого.  Сцена из спектакля «Последняя страница» Здесь только Чехов, слова-письма сейчас обращены к нам – иной адресат совершенно не важен. Обречённый на смерть, он выбирает любовь, сердечную привязанность, приверженность - к женщине, людям, миру. Кажется, что звучание голосов на сцене обнаруживает теплоту чеховского приятия судьбы, её неизбывного драматизма. Любовь, объемлющая все стороны существования человека, порождает в смертельно больном Чехове творческую силу, благодаря которой и преодолевается трагедия существования. В письмах, дышащих любовью, человечностью, возникает Чехов – персонаж драмы собственной жизни с непростым сюжетом, интригой, перипетиями – о, Антон Павлович слишком знал драматическое искусство, чтобы не понимать его смысла! « Ибо прежде всего - для нашего унижения и возвеличения – нам должно быть ясно то, что вся эта комедия искусства разыгрывается вовсе не для нас, как бы для нашего исправления и образования, что мы даже ничуть не являемся действительными творцами этого мира искусства, но вправе, конечно, предположить о себе, что для действительного творца этого мира мы уже – образы и художественные проекции и что в этом значении художественных произведений лежит наше высшее достоинство, ибо только как эстетический феномен бытие и мир оправданы в вечности…» (Ф. Ницше). Чехов далёк от смирения и не цепенеет от страха, когда стала очевидной близость развязки. Он спасается, играя собственную смерть в декорациях Баденвейлера. Жаль, что белый фланелевый костюм, заказанный по его просьбе в другом городе, не был готов ко времени.  Фрагмент спектакля «В последние годы жизни у Антона Павловича была мысль написать пьесу, - простодушно свидетельствует О.Л. Книппер-Чехова. – Герой пьесы – ученый, любит женщину, которая или не любит его, или изменяет ему, и вот этот учёный уезжает на Дальний Север… и вот на фоне северного сияния он видит: проносится тень любимой женщины». Это и есть любовь: не воплотившаяся тень. Ведь «Любовь – это или остаток чего-то вырождающегося, бывшего когда-то громадным, или же часть того, что в будущем разовьётся в нечто громадное, в настоящем же оно не удовлетворяет, дает гораздо меньше, чем ждёшь» (Из записной книжки Чехова). Только творчество приносит человеку наибольшее: это преодоление смерти, это всегда – со-творение жизни художником, зиждительная сила бытия; жизнетворчество в искусстве – это труд ума и души, сердца и рук, производящий человека культуры, торжествующего над своим смертным уделом. Шампанским наполнен бокал. Июльская ночь на ущербе. Прощай, Баденвейлер, ich sterbe! И допит последний глоток. (Ю. Левитанский) «Я умираю» – фраза произнесена по-немецки значительно, громко – немецкому милосердному доктору, коллеге. Но последние слова сказаны Антоном Павловичем с улыбкой: «Давно я не пил шампанского…». Как будто глуховатый голос Чехова обращен к собеседнику – к женщине, к близкому человеку с бокалом вина, - сотрапезнику и современнику. Это Наш Чехов. В авторской редакции
30 января 2009 года |
контактыТелефоны факультетов, кафедр и структурных подразделений ТГПИ имени А.П. Чехова
|
|
 |
Разработка cCube.ru |
