|
|
 Вячеслав Миллер:
“… казалось, что сам Чехов благословляет меня…”
Интервью Е.В.Секачевой и О.А.Яковлевой
с руководителем Театра Живой Поэзии
«Эмпирей» Вячеславом Миллером (Австралия, г. Мельбурн)
Е.В.Секачева: Мы рады приветствовать Вас на родине Чехова, просим поделиться впечатлениями о фестивале, рассказать о современных тенденциях развития театрального искусства и ответить на наши вопросы. Как родилась идея спектакля «Моя Ариадна»? В.Миллер: Идея поставить спектакль с синтезом классической прозы родилась не случайно. Все спектакли Театра Живой Поэзии «Эмпирей» ставятся мною по моим пьесам и на мои стихи. В этом и состоит специфика нашего театра: автор, режиссер и ведущий актер в одном лице – поэт. Мне рекомендовали ваш театральный фестиваль как фестиваль очень высокого уровня, в чем я ежедневно убеждаюсь. Театральные критики, посмотревшие на московском театральном форуме “Золотой витязь” мой спектакль «Оголенный нерв», являющийся полностью авторским, включая прозу, предупредили, что на фестивале в Таганроге непременно должна быть представлена классика: Чехов, Гоголь, Гончаров… Я никогда не собирался ставить спектакли по произведениям других авторов и поэтому сначала отказался. А ночью родилась идея. Я вспомнил чеховский рассказ «Ариадна», утром перечитал его и понял, что некоторые мои стихи просто идеально ложатся на него. Я по своей природе похож на одного из главных его персонажей. Я живу в этом образе, а следовательно, и идея нашего театра не пострадает, если сюжетная линия будет выстроена посредством не моего рассказа, а чеховского. О.А.Яковлева: Сочетание чеховского текста с Вашими стихами настолько гармонично, что возникает вопрос: навеяны ли эти стихи рассказом или они возникли независимо от него и затем были вписаны в спектакль? В.Миллер: Эти стихотворения уже существовали ранее, независимо от чеховской прозы. Некоторые были опубликованы, некоторые – совсем новые. Лишь финальное стихотворение было навеяно «Ариадной». У Чехова рассказ заканчивается мыслью, что женщины лживы, мелочны, суетны, несправедливы, неразвиты, жестоки. Это сложное отношение Антона Павловича к женщинам хотелось перекроить в моем спектакле, поскольку я выхожу на сцену со своими стихами, пусть хоть и в образе чеховского персонажа, а у меня иное отношение к женщинам. Последнее стихотворение было написано, когда я обдумывал финал спектакля, вот его заключительное четверостишье: “Подаришь крылья ей – и пусть летает.
Венец не жалко тоже золотой.
Да, черт возьми, – не ангел, не святая!
Но для чего богине быть святой!”
Е.В.Секачева: Вы эту работу уже показывали в Австралии? В.Миллер: Нет. Премьера этого спектакля состоялась в Бресте на театральном фестивале «Белая Вежа» 11 сентября. Там просили мой моноспектакль «Оголенный нерв», поскольку именно его рекомендовали им в Москве. Но я отказался, поскольку уже собирался везти в Таганрог “Мою Ариадну”. А сыграть подряд два разных столь тяжелых по эмоциональному накалу моноспектакля в течение нескольких дней невозможно. Спектакль в Бресте прошел тоже успешно и при аншлаге. Е.В.Секачева: Вы любите Чехова? В.Миллер: Наверное, иначе я бы не приехал на Чеховский фестиваль с чеховским спектаклем. Думаю, учитывая вклад Антона Павловича в мировое искусство, не любить Чехова в наши дни – значит не любить современный театр и литературу. Е.В.Секачева: А в Австралии Чехова любят? В.Миллер: В Австралии Чехова знают и любят. Его считают одним из величайших драматургов ХIХ века. В университетах, где обучаются актерскому мастерству, проходят чеховский репертуар. Е.В.Секачева: А понимают ли там Чехова? В.Миллер: Это другой вопрос. Понимать очень трудно таких людей, как Чехов, Пушкин, Есенин... Если вы скажете, что кто-то здесь понимает Чехова, я с вами поспорю. Скорее всего, в Австралии понимают Чехова по-другому, не так, как в России. Но думаю, что и мы с вами понимаем Шекспира не так, как англичане. Я же считаю, что лучше читать классиков в переводе, чем не читать вообще, лучше ставить спектакли по их произведениям с собственным пониманием, чем не ставить вообще. Е.В.Секачева: Как Вы оцениваете зарубежные интерпретации чеховских произведений? В.Миллер: Я не могу их оценивать, так как воспринимаю англоязычные постановки, насколько мне позволяет мой английский язык. Я русский поэт, и все тонкости родного языка для меня очень важны, поэтому мне трудно воспринимать русских классиков в английском варианте. О.А.Яковлева: Ваш спектакль сопровождается видеорядом. Насколько совместимы театр и кино и почему в Вашем спектакле появилось кино? В.Миллер: Идея такого совмещения не нова, и в прошлых моих спектаклях я использовал этот синтез. Видеокадры являются не только частью сценографии, но и помогают зрителю глубже проникнуть во внутренний мир персонажа. Я не задумывался о будущем театра. Будет ли кино в театре? Думаю, да. В классическом варианте спектакли уже не смотрятся так живо и интересно, как в сочетании с музыкальным видеорядом, танцем и так далее… Это, наверняка, будет развиваться еще шире. Если бы я обладал большими техническими возможностями, я сделал бы мой спектакль технически еще масштабнее. Е.В.Секачева: Ваш спектакль сделан в единой цветовой гамме: белые драпировки на черном фоне, сочетание черного и белого в костюме героя, белый квадрат на подвесном экране и темная тень девушки в нем. Что Вы вкладывали в эту монохромность цвета? В.Миллер: Все, что я делаю в искусстве, рождается стихийно. Я не задумываюсь, как я сделаю спектакль. Стихию нельзя придумать. Так рождаются и мои скульптуры, и мои стихи, и спектакли. Е.В.Секачева: А мотив воды, ее постоянное мелькание на подвесном экране, подводные съемки, изображение океана, реки – это тоже было по наитию или в этом была какая-то задумка? В.Миллер: Это было по наитию, и в то же время задумка, поскольку чеховский герой ведет рассказ на теплоходе. Теплоход в нашем представлении всегда белого цвета, идет по морю. Эту атмосферу, в которой герой рассказывает свою историю, и хотелось передать. Е.В.Секачева: В традициях многих культур море – символ жизни, а плывущий корабль – человеческая судьба. Эти представления достаточно органично вписались в общую концепцию Вашего спектакля. В.Миллер: Возможно, в глубине сознания все это было, но я об этом не задумывался, когда писал пьесу по чеховскому рассказу. Но, как Вы понимаете, от культуры и истории никуда не деться. Я думаю, что меня, например, без русской истории, без русской культуры не было бы как поэта, режиссера и актера. Е.В.Секачева: Музыка в спектакле необычайно созвучна действию. Кто подбирал прозвучавшие в «Моей Ариадне» произведения? В.Миллер: Музыкальное оформление моего спектакля рождается вместе с пьесой. В этом спектакле я использовал музыку Форе, Шостаковича, Сметаны и Шопена. О.А.Яковлева: Зрителя, пришедшего на чеховский спектакль, поразил обнаженный силуэт Ариадны. Почему тень Ариадны именно такая? В.Миллер: По моему мнению, когда влюбленный мужчина смотрит на объект своего вожделения, он видит женщину обнаженной. Во-вторых, поскольку это тень, мне необходимо было четко очертить ее контуры, чтобы лучше видеть их изменения, одна из фраз моего героя: «Даже контуры ее фигуры менялись». Поэтому не было бы такого эффекта, если бы Ариадна была в платье. О.А.Яковлева: С точки зрения зрителя, моноспектакль, спектакль одного актера, играть сложнее, чем спектакль, в котором задействовано много актеров. Так ли это? В.Миллер: Для актера это, бесспорно, намного тяжелее, тем более когда играешь самого себя, пусть и в чеховском образе. Мои стихотворения – это срез души, это кровоточащая рана. Я отдаю зрителю свое сердце, свою душу. Е.В.Секачева: Что Вы можете сказать о таганрогских зрителях? В.Миллер: Я благодарен таганрогскому зрителю. Я очень волновался: имею ли я право показывать спектакль по Чехову в Чеховском театре? Волнение усилилось еще и тем, что по дороге из ростовского аэропорта в Таганрог мне сказали: «Вы почувствуете в зале незримое присутствие Чехова». А у меня, как у поэта, сразу же сработало образное мышление: «Что же я делаю? Я же делаю синтез Чехова с собой. Было бы мне приятно, если бы я сидел, пусть и незримо, в зале, а кто-то на сцене использовал мои стихи в своем спектакле?». Когда я вышел на сцену и почувствовал дух зала, впитавшего традиции Антона Павловича, все это волнение ушло, а вернее перешло в волнение моего героя, в его рассказ о несчастной любви. Я почувствовал колоссальную отдачу зала. Это было лучшее состояние за все то время, что я выхожу на сцену. А так как я ощущал это незримое присутствие в зале, мне казалось, что сам Чехов благословляет меня.  Вячеслав Миллер со студентами факультета русского языка и литературы ТГПИ 15 сентября 2010 года |
контактыТелефоны факультетов, кафедр и структурных подразделений ТГПИ имени А.П. Чехова
|
|
 |
Разработка cCube.ru |
